deva_poley (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
deva_poley) wrote2013-02-14 01:54 am
deva_poley) wrote2013-02-14 01:54 am
Entry tags:
"Просто я люблю красивые истории"(с) ;-)
К празднику, не к празднику, но я это, пожалуй, выложу. Очередная компиляция из частной переписки с ![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
tatiju. Это к вопросу о том, какими словами можно называть духовное единение и сердечное тепло, а какими - якобы нельзя. Други мои, будьте милосердны. Писано ровно год назад, я тогда была совсем еще фиялкой и не вела жж :-) Не хочу каждому говорить об этом отдельно, так что вот дисклеймер: я сейчас знаю много больше о тех явлениях, о которых здесь говорится, и многие вещи понимаю иначе и, надеюсь, глубже. Но если кому интересно, "как это было"...)))
Посвящается, разумеется, всем друзьям, потому что я вас люблю. Ну, и... о чем и о ком, как вы считаете, я могла думать в середине прошлого февраля...
Наверное, извечная мужская гомофобия и расцтветшая в поседние десятилетия женская "гомофилия" - проблемы, достойные диссертаций и самых серьезных исследований специалистов. Я не сексолог, не социолог, не антрополог, в конце-концов. Быть может,мне и не следовало лесзть в эту тему с кухонным фрейдизмом и очередными потугами на "теорию всего". Однако, я женщина и ощущаю в себе те же вибрации и порывы, что вижу вокруг.
«Платоническая любовь» - и впрямь, не самое удачное название для того, что ныне принято так называть. Ну кто же виноват, что испокон веков человечество звало «любовью» все что ни попадя… В том числе – «банальный секс» (и небанальный тоже). Оттого у людей в головах нынче жуткая каша. Именно по этой причине, в частности, православные христиане изрядно смущаются, читая труды католических мистиков, и паства обеих церквей скопом в большинстве своем полагает, что первородный грех – это соитие, а люди, длительное время не тяготящиеся…o'k, терпящие общество друг друга, моментально подозреваются в сексуальной связи. По этой причине приходится проговаривать вслух, мол, Секс и Любовь – категории очень разные и на автомате друг друга не подразумевающие. Ну да это все баги несовершенной человеческой вербальной коммуникации (а невербальная – это, опять-таки, не только секс). Гораздо интереснее разобраться с тем, что категория любви все-таки a priori подразумевает.
"Подумайте, что это значит, и, ради всего святого, отбросьте ханжество" (с; Честертон). Взглянув на только что сотворенного Адама, Господь сказал «нехорошо человеку быть одному». Заметьте, что не одному – хорошо, Он никогда не говорил. И не скажет, потому что это не так. Нарушение границ личностного пространства. Перманентный дискомфорт. Обида (в отсутствии любви эта штука в принципе не существует). Ревность. Боль… А чего вы хотели? Для такой эгоцентричной гадины, как человек, со-бытие с другой гадиной подразумевает именно такую гамму. Мы все друг для друга – другие, «не-я», и поэтому априорно неприятные типы. Люди – создания очень разнящиеся между собой. В основном – по возможностям и потребностям. Идиоты, выводящие из этого неравенство прав… ну, они знатные идиоты. Однако, те, кто призывает ко всеобщему равенству – в обществе, в управлении, в сексе, в любви – где угодно, идиоты не меньшие. Всех нас, все взаимодействия друг с другом пронизывает невидимая иерархия. И осознание сего обстоятельства, соглашусь, угнетает. Это ужасный удар по самолюбию. Я неминуемо впадаю в эпос и пафос, но факты упрямы: на свете есть лишь одна штука, не позволяющая этой иерархии превратится в окончательную Матрицу и всех поиметь. Человеческая способность добровольно подчиниться ей, отвергнув свои границы, комфорт и драгоценную самость. Принять другого.
Если смотреть на человеческое неравенство через призму любви, даже пресловутые воспетые романтиками в веках отношения вассалитета, «отношения верности» (как сказала одна девица, дабы не путать с феодальной системой землевладения) видятся не каким-то дремучим феноменом, а вполне осмысленной вещью. Иногда мне кажется, что они в нынешней жизни возможны только в рамках какого-либо регламента – например, в профессиональной сфере: как отношения весьма талантливого научного руководителя и его весьма… незамутненного научного работника. «Лопата твоя – в ладонях моих, зарплата моя – в ладонях твоих» и все такое. А иногда у современных романтиков так здорово получается воспевать, что мне начинает казаться иначе. Т.н. общечеловеческая мораль в среднестатистическом изводе подспудно осуждает неравенство в рамках дружеской привязанности. Когда мы слышим о подобном, мы первым делом представляем, как кто-то кого-то психологически подавляет, принижает и прочее. У нас же – повсеместная конвенция о правах человека и декларируемое равенство. Что ж, если встречаются два среднестатистических человека, может, это равенство в общении и достижимо. Но не мне рассказывать, насколько реальные… люди могут отличаться от «статистических». Я просто все к тому, что нет ничего заведомо постыдного в том, чтобы быть в связке Старшим, и в том, чтобы быть Младшим.
«“…Однако, по-моему, дорогой Адсон, ты еще взвинчен, поглощен своим преступлением. Чтоб успокоить нервы, час-другой в церкви — незаменимое дело. Я, конечно, отпустил тебе грехи, но никогда нельзя знать точно. Поди испроси подтверждения у Господа…”— С этими словами он довольно ощутительно съездил меня по затылку, не то в знак отеческого и дружеского расположения, не то для снисходительной острастки. А можно было расценить это и так, как я, каюсь, расценил в ту минуту — что это жест добродушной зависти. Я ведь знал, как этот человек охоч до новых необычных впечатлений».
Наверняка, кого-то из читателей всерьез интересует политика Италии 13 века, францисканцев и Папы Римского, кого-то восхищает точность описания быта средневекового монастыря и очень многих волнует вопрос, кто же окажется убийцей. Меня отчего-то волнует жгучая зависть странствующего мудреца, книжника, алхимика, инквизитора, прошедшего огонь и воду, к юному воспитаннику вчетверо младше себя, получившему весьма нетипичный для монаха опыт… И тот факт, что конечная причина этой зависти – научно исследовательское любопытство. Как можно не заинтересоваться мужчиной, интересующимся женщиной с такой позиции! Как можно не умилиться юношей, по-мальчишески восхищенным гениальностью своего учителя, и старцем, по-мальчишески завидующим чувственному знанию своего ученика, которое для него самого навсегда останется недоступно…
Полагаю, так происходит оттого, что эти самые разные уровни человеческого взаимодействия предполагают подчас весьма сходную эмоциональную палитру. Те же боль, обида, дискомфорт, страх утраты суверенитета и готовность утратить его. Оттого так устроено наше сознание и наша речь: какой бы «платонической» ни была привязанность, ее легко описывать в терминах пола. И это, думаю, первая причина того, что именно так ее и описывают. Все эти «Старшие», «Младшие», «вассалитеты» и прочее прекрасно ложатся на различия сексуальных ролей, а психологизм, эмоции, если уж совсем не извращаться, сохраняются.
Конечно же, такое интересует в первую очередь женщин! Порнография эмоций – исконно женская территория и «сфера влияния». Мужчины бояться иррациональности и не доверяют ей. Их это, видите ли, «не интересует». Термин «женское искусство/кино/литература/роман» и т.д. придуман, чтобы обозвать и удалить от себя эту стремную непонятную штуку. Да что там, я подозреваю, что и термин «дружба» частенько используется для того, чтобы не нырять с головой в этот омут, вернее, не признаваться себе, что ты уже в нем.
Мне все-таки неизменно представляется, что в прежние эпохи цивилизация наша была несравнимо мудрее. Во времена святых войн и рыцарства тонкость натуры и благородство помыслов вообще полагалось демонстрировать слезами – исторический факт. Стоят, скажем, здоровенные дядьки в парадном доспехе в королевской ауле, выходит маленький королевский детеныш, все рыцари в кольчугах – уааа! – и в слезы от умиления! Ныне оно, конечно, звучит забавно, ныне big boys don’t cry – и те переживания, кои у женщины разрешаются в плаче, для мужчины чаще оканчиваются ранней сединой и стенокардией. А прекрасная половина человечества продолжает мечтать о рыцарях, способных разрыдаться – вы заметили? Особенно сильный эффект достигается, если эту способность сочетать еще и с крайним цинизмом «по жизни» – не подленьким, исподтишка, а вполне откровенным и даже декларируемым. Потому что декларация – декларацией, но когда погибает возлюбленная синеглазая дочь, когда уходит твой… Старший (на крыше небоскреба, ничего личного, с первым лучом Рассвета) – тогда невозможно не. И наши герои рыдают, как миленькие – нашими слезами. А мы млеем от того, что раскрыли их главную тайну – они уязвимы. Им ведомо страдание, им ведома любовь. Наша стихия, наша религия – властвует и над ними, такими циничными, восхитительными и непреступными.
Женщины просты – и им намного проще принять и примирить чувства и чувственность в себе, друг в друге, друг к другу. Мы знаем, что эти категории взаимосвязаны, но не боимся этой взаимосвязи. Наша любовь к ребенку, к матери, к подруге не менее свободна в проявлении телесной ласки, чем любовь к сексуальному партнеру. Мы позволяем себе слезы, поцелуи, объятья, не боясь быть заподозренными в бисексуальности, потому что в ее наличии, коли на то пошло, нет для женщины ничего страшного или унизительного (я о подсознательном восприятии, конечно, а не об общественном мнении). Бедные мужики в большинстве от таких подозрений ударяются в панику. Возможно, именно потому, что из их подсознания продолжают торчать длинные обезьяньи хвосты древних инстинктов так, что они во все времена умудрялись проделывать друг с другом ЭТО отнюдь не по любви, а по причинам скорее обратным. При том взаимосвязь между сексом и психологической привязанностью работает, конечно, и для них. И это повод быть весьма осторожными в проявлении эмоций и любых симпатий к людям своего пола. Мужская логика, так сказать. Нет, бывает, конечно, и иначе. Когда человек не признает и не умеет толком проявлять эмоции сами по себе, к кому бы то ни было (трудное детство, вовремя не научили – бывает). Но такое случается реже.
Любовь тем и прекрасна, что делает все эти трудности преодолимыми, даже если вы мужчина. Через боль, обиду и далее по списку – но оно того стоит. Женщинам ничего такого преодолевать не приходится в принципе. Но оттого-то нас и тянет туда, куда нас так усиленно не пускают и где совершенно не ждут нашего присутствия – в истории скупых и застенчивых _чисто мужских_ отношений, к Настоящей Мужской, прости Господи, Дружбе, если уж им так претит назвать вещи своими именами… Ведь они так сложно устроены в сравнении с нами! – все эти ритуалы, и подсознательные страхи, и отсутствие элементарных навыков сосуществования, и интеллект, который сильно мешает жить… Это же так захватывает, так трогает и возбуждает! Наша слабость – это наша сила. Их слабость – это их тайна, и ее надлежит раскрыть. Ну и, разумеется, чем больше в отношениях условно запретного, тем они слаще на вкус. Любая пикантность ситуации усиливает психологический накал, т.е., эмоции – извечный женский наркотик. Ради одного этого мы готовы углядеть в их… духовном супружестве (пожалуй, по сути такое диковатое определение будет ближе всего) ту плотскую сторону, которой там может и не быть вовсе. Девам, грезящим на тему, важны психологические заморочки и последствия, сама же физиология воспринимается глубоко вторично.
Впрочем, с другой стороны, если персонаж по-настоящему привлекателен, на эти попытки разобраться в мужских заморочках накладывается вполне естественное эгоистическое желание оказаться на месте объекта скупой мужской привязанности (а объект всего один, и он тоже мужчины – выбирать особо не приходится…). И уже оказавшись на этом месте – сделать с персонажем все то, чего желает разбушевавшееся либидо. Тем паче, недотрах в наше время – явление повсеместное и заурядное. В таком случае на задний план отступает уже психологизм – вот почему не следует позволять своему либидо писать тексты за себя.
tatiju. Это к вопросу о том, какими словами можно называть духовное единение и сердечное тепло, а какими - якобы нельзя. Други мои, будьте милосердны. Писано ровно год назад, я тогда была совсем еще фиялкой и не вела жж :-) Не хочу каждому говорить об этом отдельно, так что вот дисклеймер: я сейчас знаю много больше о тех явлениях, о которых здесь говорится, и многие вещи понимаю иначе и, надеюсь, глубже. Но если кому интересно, "как это было"...))) Посвящается, разумеется, всем друзьям, потому что я вас люблю. Ну, и... о чем и о ком, как вы считаете, я могла думать в середине прошлого февраля...
Наверное, извечная мужская гомофобия и расцтветшая в поседние десятилетия женская "гомофилия" - проблемы, достойные диссертаций и самых серьезных исследований специалистов. Я не сексолог, не социолог, не антрополог, в конце-концов. Быть может,мне и не следовало лесзть в эту тему с кухонным фрейдизмом и очередными потугами на "теорию всего". Однако, я женщина и ощущаю в себе те же вибрации и порывы, что вижу вокруг.
«Платоническая любовь» - и впрямь, не самое удачное название для того, что ныне принято так называть. Ну кто же виноват, что испокон веков человечество звало «любовью» все что ни попадя… В том числе – «банальный секс» (и небанальный тоже). Оттого у людей в головах нынче жуткая каша. Именно по этой причине, в частности, православные христиане изрядно смущаются, читая труды католических мистиков, и паства обеих церквей скопом в большинстве своем полагает, что первородный грех – это соитие, а люди, длительное время не тяготящиеся…o'k, терпящие общество друг друга, моментально подозреваются в сексуальной связи. По этой причине приходится проговаривать вслух, мол, Секс и Любовь – категории очень разные и на автомате друг друга не подразумевающие. Ну да это все баги несовершенной человеческой вербальной коммуникации (а невербальная – это, опять-таки, не только секс). Гораздо интереснее разобраться с тем, что категория любви все-таки a priori подразумевает.
"Подумайте, что это значит, и, ради всего святого, отбросьте ханжество" (с; Честертон). Взглянув на только что сотворенного Адама, Господь сказал «нехорошо человеку быть одному». Заметьте, что не одному – хорошо, Он никогда не говорил. И не скажет, потому что это не так. Нарушение границ личностного пространства. Перманентный дискомфорт. Обида (в отсутствии любви эта штука в принципе не существует). Ревность. Боль… А чего вы хотели? Для такой эгоцентричной гадины, как человек, со-бытие с другой гадиной подразумевает именно такую гамму. Мы все друг для друга – другие, «не-я», и поэтому априорно неприятные типы. Люди – создания очень разнящиеся между собой. В основном – по возможностям и потребностям. Идиоты, выводящие из этого неравенство прав… ну, они знатные идиоты. Однако, те, кто призывает ко всеобщему равенству – в обществе, в управлении, в сексе, в любви – где угодно, идиоты не меньшие. Всех нас, все взаимодействия друг с другом пронизывает невидимая иерархия. И осознание сего обстоятельства, соглашусь, угнетает. Это ужасный удар по самолюбию. Я неминуемо впадаю в эпос и пафос, но факты упрямы: на свете есть лишь одна штука, не позволяющая этой иерархии превратится в окончательную Матрицу и всех поиметь. Человеческая способность добровольно подчиниться ей, отвергнув свои границы, комфорт и драгоценную самость. Принять другого.
Если смотреть на человеческое неравенство через призму любви, даже пресловутые воспетые романтиками в веках отношения вассалитета, «отношения верности» (как сказала одна девица, дабы не путать с феодальной системой землевладения) видятся не каким-то дремучим феноменом, а вполне осмысленной вещью. Иногда мне кажется, что они в нынешней жизни возможны только в рамках какого-либо регламента – например, в профессиональной сфере: как отношения весьма талантливого научного руководителя и его весьма… незамутненного научного работника. «Лопата твоя – в ладонях моих, зарплата моя – в ладонях твоих» и все такое. А иногда у современных романтиков так здорово получается воспевать, что мне начинает казаться иначе. Т.н. общечеловеческая мораль в среднестатистическом изводе подспудно осуждает неравенство в рамках дружеской привязанности. Когда мы слышим о подобном, мы первым делом представляем, как кто-то кого-то психологически подавляет, принижает и прочее. У нас же – повсеместная конвенция о правах человека и декларируемое равенство. Что ж, если встречаются два среднестатистических человека, может, это равенство в общении и достижимо. Но не мне рассказывать, насколько реальные… люди могут отличаться от «статистических». Я просто все к тому, что нет ничего заведомо постыдного в том, чтобы быть в связке Старшим, и в том, чтобы быть Младшим.
* * *
Одно время была мода на всяческие не очень серьезные фэнтезюхи и тому подобную полудетскую писанину, эксплуатирующие связку "Герой и Мудрец". На самом деле это про разные способы самореализации и познания мира – и снова здравствуйте, г-н Гессе, и снова здравствуйте, Нарцисс и Гольдмунд… «Ты спишь на груди у Матери, я – бодрствую в пустыне». В комиксе же все сводится, как правило, к тому, что есть некий суровый, летами (и судьбами) умудренный Воитель, предпочитающий сначала рубить/стрелять, а потом уже задавать вопросы. И есть у него юный, ну, скажем, брат – Книжник, который, ясен пень, не имеет никакого представления о живых людях кроме строго биологического, зато в биологии разбирается отменно и порою оказывается гениальным лекарем. Единственное, чего я не понимаю, так это почему рубить/стрелять должен непременно Старший из них. Это какой-то дремучий пережиток каменного века – так относиться к военным. Загадочное, неуловимое духовное превосходство, которое «не берется ломом» (с), не сводится к психологическому возрасту. К превосходству интеллектуальному оно, впрочем, тоже не сводится, но лично мне всегда ближе путь мудреца и алхимика, конечно, – не воина, я его считаю «выше». К тому же это нетривиальное отношение к «живым людям» и вообще всему обыденному порождает иногда столь трогательные курьезы… Ограничусь одной цитатой. Она отнюдь не из комикса, но я на это прекрасное, глубокое, философское произведение смотрю порою взглядом весьма… женским и фэнским. У. Эко, «Имя розы», Адсон, пару часов назад лишившийся девственности, исповедуется наставнику:«“…Однако, по-моему, дорогой Адсон, ты еще взвинчен, поглощен своим преступлением. Чтоб успокоить нервы, час-другой в церкви — незаменимое дело. Я, конечно, отпустил тебе грехи, но никогда нельзя знать точно. Поди испроси подтверждения у Господа…”— С этими словами он довольно ощутительно съездил меня по затылку, не то в знак отеческого и дружеского расположения, не то для снисходительной острастки. А можно было расценить это и так, как я, каюсь, расценил в ту минуту — что это жест добродушной зависти. Я ведь знал, как этот человек охоч до новых необычных впечатлений».
Наверняка, кого-то из читателей всерьез интересует политика Италии 13 века, францисканцев и Папы Римского, кого-то восхищает точность описания быта средневекового монастыря и очень многих волнует вопрос, кто же окажется убийцей. Меня отчего-то волнует жгучая зависть странствующего мудреца, книжника, алхимика, инквизитора, прошедшего огонь и воду, к юному воспитаннику вчетверо младше себя, получившему весьма нетипичный для монаха опыт… И тот факт, что конечная причина этой зависти – научно исследовательское любопытство. Как можно не заинтересоваться мужчиной, интересующимся женщиной с такой позиции! Как можно не умилиться юношей, по-мальчишески восхищенным гениальностью своего учителя, и старцем, по-мальчишески завидующим чувственному знанию своего ученика, которое для него самого навсегда останется недоступно…
* * *
Любовь и секс – очень разные вещи. Однако в нашем сознании одно неминуемо тянет за собою другое. Причиной очередной «войны полов» может стать научно исследовательский интерес (обоюдный), но наша сентиментальность не допускает чувственности в отсутствии чувства. Мы украдкой вздыхаем, рассуждая об одновременных фантазиях сумасшедших мужчины и женщины, пока кто-то не скажет в открытую «а по-моему, автор имел в виду хэппи энд» . Причиной пресловутого со-бытия двух личностей (а также – приказов, служения, «следования за…» и проч., и проч.) может стать то, что кому-то угодно называть дружбой. Но наша сексуальность (как правило, неудовлетворенная) требует связать любое искреннее чувство с чувственностью. Начитавшись Умберто Эко, мы не верим в «ритуальное целомудрие» одиноких мужчин.Полагаю, так происходит оттого, что эти самые разные уровни человеческого взаимодействия предполагают подчас весьма сходную эмоциональную палитру. Те же боль, обида, дискомфорт, страх утраты суверенитета и готовность утратить его. Оттого так устроено наше сознание и наша речь: какой бы «платонической» ни была привязанность, ее легко описывать в терминах пола. И это, думаю, первая причина того, что именно так ее и описывают. Все эти «Старшие», «Младшие», «вассалитеты» и прочее прекрасно ложатся на различия сексуальных ролей, а психологизм, эмоции, если уж совсем не извращаться, сохраняются.
Конечно же, такое интересует в первую очередь женщин! Порнография эмоций – исконно женская территория и «сфера влияния». Мужчины бояться иррациональности и не доверяют ей. Их это, видите ли, «не интересует». Термин «женское искусство/кино/литература/роман» и т.д. придуман, чтобы обозвать и удалить от себя эту стремную непонятную штуку. Да что там, я подозреваю, что и термин «дружба» частенько используется для того, чтобы не нырять с головой в этот омут, вернее, не признаваться себе, что ты уже в нем.
Мне все-таки неизменно представляется, что в прежние эпохи цивилизация наша была несравнимо мудрее. Во времена святых войн и рыцарства тонкость натуры и благородство помыслов вообще полагалось демонстрировать слезами – исторический факт. Стоят, скажем, здоровенные дядьки в парадном доспехе в королевской ауле, выходит маленький королевский детеныш, все рыцари в кольчугах – уааа! – и в слезы от умиления! Ныне оно, конечно, звучит забавно, ныне big boys don’t cry – и те переживания, кои у женщины разрешаются в плаче, для мужчины чаще оканчиваются ранней сединой и стенокардией. А прекрасная половина человечества продолжает мечтать о рыцарях, способных разрыдаться – вы заметили? Особенно сильный эффект достигается, если эту способность сочетать еще и с крайним цинизмом «по жизни» – не подленьким, исподтишка, а вполне откровенным и даже декларируемым. Потому что декларация – декларацией, но когда погибает возлюбленная синеглазая дочь, когда уходит твой… Старший (на крыше небоскреба, ничего личного, с первым лучом Рассвета) – тогда невозможно не. И наши герои рыдают, как миленькие – нашими слезами. А мы млеем от того, что раскрыли их главную тайну – они уязвимы. Им ведомо страдание, им ведома любовь. Наша стихия, наша религия – властвует и над ними, такими циничными, восхитительными и непреступными.
* * *
Самки, если честно, вообще довольно простые существа. Самки НИКОГДА не использовали секс в качестве средства утверждения доминирующего положения в стае. Вообще не использовали ни в каком ином качестве кроме выражения любви к самцу и/или будущему потомству. Самцы же в общении как с самками, так и с себе подобными, посредством МПХ отчего-то пытаются выразить ВСЕ – от преклонения до крайнего презрения. (Я не верю, что homo sapiens и шимпанзе вот прямо-таки произошли от общего предка, но поскольку человек есть в том числе и животное, постольку все животные повадки ему в известной степени свойственны).Женщины просты – и им намного проще принять и примирить чувства и чувственность в себе, друг в друге, друг к другу. Мы знаем, что эти категории взаимосвязаны, но не боимся этой взаимосвязи. Наша любовь к ребенку, к матери, к подруге не менее свободна в проявлении телесной ласки, чем любовь к сексуальному партнеру. Мы позволяем себе слезы, поцелуи, объятья, не боясь быть заподозренными в бисексуальности, потому что в ее наличии, коли на то пошло, нет для женщины ничего страшного или унизительного (я о подсознательном восприятии, конечно, а не об общественном мнении). Бедные мужики в большинстве от таких подозрений ударяются в панику. Возможно, именно потому, что из их подсознания продолжают торчать длинные обезьяньи хвосты древних инстинктов так, что они во все времена умудрялись проделывать друг с другом ЭТО отнюдь не по любви, а по причинам скорее обратным. При том взаимосвязь между сексом и психологической привязанностью работает, конечно, и для них. И это повод быть весьма осторожными в проявлении эмоций и любых симпатий к людям своего пола. Мужская логика, так сказать. Нет, бывает, конечно, и иначе. Когда человек не признает и не умеет толком проявлять эмоции сами по себе, к кому бы то ни было (трудное детство, вовремя не научили – бывает). Но такое случается реже.
Любовь тем и прекрасна, что делает все эти трудности преодолимыми, даже если вы мужчина. Через боль, обиду и далее по списку – но оно того стоит. Женщинам ничего такого преодолевать не приходится в принципе. Но оттого-то нас и тянет туда, куда нас так усиленно не пускают и где совершенно не ждут нашего присутствия – в истории скупых и застенчивых _чисто мужских_ отношений, к Настоящей Мужской, прости Господи, Дружбе, если уж им так претит назвать вещи своими именами… Ведь они так сложно устроены в сравнении с нами! – все эти ритуалы, и подсознательные страхи, и отсутствие элементарных навыков сосуществования, и интеллект, который сильно мешает жить… Это же так захватывает, так трогает и возбуждает! Наша слабость – это наша сила. Их слабость – это их тайна, и ее надлежит раскрыть. Ну и, разумеется, чем больше в отношениях условно запретного, тем они слаще на вкус. Любая пикантность ситуации усиливает психологический накал, т.е., эмоции – извечный женский наркотик. Ради одного этого мы готовы углядеть в их… духовном супружестве (пожалуй, по сути такое диковатое определение будет ближе всего) ту плотскую сторону, которой там может и не быть вовсе. Девам, грезящим на тему, важны психологические заморочки и последствия, сама же физиология воспринимается глубоко вторично.
Впрочем, с другой стороны, если персонаж по-настоящему привлекателен, на эти попытки разобраться в мужских заморочках накладывается вполне естественное эгоистическое желание оказаться на месте объекта скупой мужской привязанности (а объект всего один, и он тоже мужчины – выбирать особо не приходится…). И уже оказавшись на этом месте – сделать с персонажем все то, чего желает разбушевавшееся либидо. Тем паче, недотрах в наше время – явление повсеместное и заурядное. В таком случае на задний план отступает уже психологизм – вот почему не следует позволять своему либидо писать тексты за себя.
* * *
О личном. В действительно хорошей истории каждый находит что-то свое. У всех есть свои слабые места. Мое – это самое «духовное супружество», свершившееся чудо неодиночества. Существо я довольно нервное, поэтому роковые страсти не всегда ложатся на душу, а всяческую неразделенность так просто не переношу. Мне от нее плохо. Так что про все перипетии трудного детства любимых персонажей готова слушать много и долго лишь при наличии немерцающего света где-то впереди. Про откровенную патологию – тоже лишь при наличии контраста. Для меня это – внутренний стержень, центр достоверности этого мира, без которого вся его цветная феерия неминуемо рассыплется и исчезнет.
no subject
всерьез о слэше? по вкусу: для меня не настолько животрепещуще, чтобы прям настаивать:) - но поддержать беседу с умными людьми буду рада.
no subject
no subject
тебе не кажется, что уже можно бы живую поговорить? :)
no subject
no subject
мне тоже сейчас предстоит некоторое их количество...
ну тема же терпит..... пару недель? :) и добрая воля - есть?
тогда пока пиши:) у тебя получается захватывающе интерсно и на радость литературно-языковом вкусу:)